В полной замене ткани у дивана, некоторые коллеги обивщики склоны видеть ницшеанскую концепцию смерти Бога. Достоевский в момент Петрашевской инсценировки на Семеновском плацу испытал то же самое что испытывает каждый раз мебельный мастер когда кто то другой заносит нож над диваном. Мартин Хайдеггер в своем экзистенциальном размышлении («Бытие и время» 1927г) обозначил это как «Ужас приоткрывпющий ничто».
Бытие , Dasein по Хайдеггеру обладает временностью существования и осознается человеком как конечность во времени, «бытие ради смерти». Диван или стул например свободны от экзистенциальности человека и ни как не экзистируются.
Сартр не согласен с такой постановкой вопроса. Он пишет что человек не может согласиться с законченностью своего существования и выносит ее за скобки так как смерть может происходить только во времени, а после нее время для человека останавливается. Обивка же мягкой мебели для человека это акт воскрешения, смелая попытка приближения для себя бесконечности бытия.